Приключения, фантастика, романы
Главная Работы Читать Об авторе Контакты Гостевая

Войтин Николай Вaсильевич


Человк-дельфин 3


Глава1. Тайна смерти


   Подошло время поведать и о других событиях. Человек-дельфин не обманул жену и действительно доставил её, вместе с кормилицей будущих сыновей, к коралловому рифу, омывающемуся тёплым течением Гольфстрима. Но насладиться его красотой Лефориак не успела. Как только они достигли места, где должны были родиться близнецы, Луи де Гобэртан внезапно забеспокоился. Он часто стал нырять в воду, переговаривать с охранным эскортом и, наконец, к нему прибыл Совет Умнейших. Уж это графиня де Гобэртан научилась определять. Они сильно не сближались и все молчали. О чём молчали, она не знала. Разговор шёл мысленный, а на таком уровне могли беседовать не более сотни дельфинов во всей Атлантике. Это ей Луи сказал ещё в Средиземном море. Они могли бы и не собираться. Мысленная беседа возможна на любом расстоянии. Остальные дельфины общались эхолокационным способом. Посылали звуковые импульсы, свистели, скрипели, квакали. Лефориак чувствовала, что скоро должна родить. Больше десятка нянек кружили вокруг «Альбатроса». Она уже знала, что первым должен родиться мальчик с ногами похожими на хвосты дельфинов. Даже в утробе матери он сильно походил на отца. Размышления Лефориак прервал муж. Он запрыгнул на лодку и сказал:
   - Тебе пора в воду. Я помогу.
   Обняв царя дельфинов, она с тревогой спросила:
   - Случилось что-то? Почему ты часто беседовал с эскортом и почему Совет Умнейших прибыл сюда?
   Человек-дельфин слегка отстранил жену, посмотрел ей в глаза и огорчённо промолвил:
   - Ну и болван же я. Упустил из вида, что ты обратишь на это внимание.
   Он вновь обнял и поцеловал жену. Затем ласково сказал:
   - Не беспокойся. К нам движутся несколько тысяч дельфинов, касаток, сейвалов и других китов. Несколько сотен акул различных видов, два кракена, ну и другая живность…
   - Боже мой! – воскликнула Лефориак, прерывая мужа. – И ты говоришь: «Не беспокойся».
   От эмоционального восклицания жены пришёл черёд испугаться Луи де Гобэртану. Он поспешно сказал:
   - Я и сам не знал, что они так серьёзно воспринимают меня. Решили приветствовать рождение принца. Совет Умнейших говорит, что обитатели океана чувствуют будущее величие нашего первенца. Да они и сами прибыли сюда только потому, что ты рожаешь. Впервые рождается человек гораздо лучше подготовленный к жизни в океане, чем я и дельфины. Теперь пойдём в воду.
   Почувствовав предродовые схватки, Лефориак ойкнула, и заспешила к борту. Едва она с помощью мужа попала в воду, как дельфины – няньки подхватили её и стали удаляться от лодки. Ими руководила дельфиниха из Совета Умнейших. Вокруг «Альбатроса», до самого горизонта, бурлила вода от нескольких тысяч тел океанских обитателей. Этой картиной был потрясён даже человек-дельфин. Он не предполагал, что рождение сына будут приветствовать не только дельфины, но и не имеющие разума акулы, кракены, киты.
   Внезапно, вся масса океанских гигантов притихла и неподвижно застыла. Луи де Гобэртан, стоя на палубе лодки, всматривался в даль. Он забеспокоился, слегка задрожал от охватившего его волнения и, не выдержав, прыгнул в воду. Сразу же к нему устремилась касатка длинной сорок футов и весом около семи тонн. Человек- дельфин громко заухал. Касатка ответила. При встрече с Самургом человек-дельфин расскажет, что о рождении старшего сына первым сообщил Жорж. Этот огромный хищник всё сильнее привязывался к Вожаку дельфинов и неотступно следовал за ним.
   Неожиданно Жорж, а вслед за ним тысячи других касаток, дельфинов и китов исчезли с поверхности. Через две минуты они стали выпрыгивать из воды и издавать пронзительные звуки радости. Не выдержав, Луи де Гобэртан быстро поплыл к жене. Навстречу ему, в сопровождении двух нянек, медленно двигался его первенец. Видимо увидев, или почувствовав отца, он слегка погрузился в воду и сразу же попытался выпрыгнуть из неё. Хотя не оторвался от воды, но издал какие-то звуки. Человек- дельфин подхватил сына, погрузился с ним в воду до тридцати футов и держа его около груди, высоко выпрыгнул. При этом издал крик радости.
   Едва коснулся поверхности океана, как няньки – дельфинихи ударили его носами с двух боков и громко заквакали. Этим самым они выражали своё возмущение поведением отца. Не отпуская сына, Луи де Гобэртан пристально всмотрелся в него и воскликнул:
   - Потрясающе! Он рад моей выходке! Эта кроха понимает!
   По океану вновь понеслись сигналы радости тысяч её обитателей. А Вожак дельфинов восхищённо подумал:
   - Надо же, в нём и двенадцати фунтов нет, а его тельце готово к суровой стихии.
   Поплавав с сыном ещё полчаса, Луи де Гобэртан вспомнил о его брате:
   - Пора появиться на свет и другому младенцу, - беспокойно подумал он.
   Передав первенца нянькам, поспешил к жене. Около неё метались больше десятка самок. Лефориак время от времени натужно стонала, охала, иногда вскрикивала.
   - Боже! Да что же это такое! Уже больше часа не может родить, - почти панически думал человек-дельфин. К нему подплыла дельфиниха из Совета Умнейших и хотя могла мысленно сказать, но громко засвистела и заквакала. Конечно, за дословный перевод мы не ручаемся, но как позже рассказал Луи де Гобэртан, она здорово его отчитала. Примерно так:
   - Как вам не совестно Владыка. Взбудоражили всех. Родит она. Родит.
   Возвращаясь назад, мысленно подумала:
   - Да лучше бы он не родился.
   Луи де Гобэртан уловил эту мысль и испуганно оцепенел. У людей во все времена жили и живут вещающие пророки. В океане они тоже имелись и самой сильной из всех, на это время, являлась она. Умнейшая из Умнейших. На короткое время им овладел ужас. Когда над водной гладью раздался крик второго близнеца, обрадовано вздохнул и забыл о пророчестве. Напрасно. Человек-дельфин не заметил, как в разные стороны стали уходить все, кто приветствовал первенца.
   Второй сын не менее первого радовался воде, но через полчаса стал беспокойно попискивать. Как и жену, Луи де Гобэртан переправил его на «Альбатрос». Посмотрев, как он с жадностью посасывает грудь кормилицы, человек-дельфин вновь залюбовался первенцем. Под присмотром нянек он неустанно резвился в воде. Когда его вытащили, чтобы покормить, беспокойно забился в руках отца и никак не принимал грудь. Довёл до слёз кормилицу и успокоился только тогда, когда его возвратили в океанскую стихию.
   Человек-дельфин резко защёлкал языком и заквакал. Вскоре стал понятен его приказ. Около лодки появилась молодая самка. Она неподвижно застыла на месте. Малыш будто ждал этого. Нырнул под неё, присосался к соску и резво заработал ножками, чтобы плотнее прижаться. Хотя этого и не требовалось. Дельфины способны впрыскивать своё молоко. Лефориак вновь заплакала и промолвила:
   - Он, он отказался от меня. А ты улыбаешься Луи.
   Человек-дельфин обнял жену и ласково ответил:
   - Да ты что, милая. Не от тебя отказался, а от земной жизни. Ведь ты видишь, что он больше меня похож на дельфинов. Как назовём их?
   Успокоившись, Лефориак сказала:
   - Ты выберешь имя первенцу, а я своему.
   Сразу осознав ошибку, поправилась:
   - Нашему. Но ты понимаешь Луи, почему я ошиблась?
   - Конечно, понимаю. Первенец будет жить со мной в океане, а второй сын спать с тобой в тёплой постельке.
   Они замолчали, осознав, что их симпатии между детьми разделились. Неприятное ощущение некоего разлада больно кольнуло души. Отвлекаясь от этого чувства, Лефориак сказала:
   - Сына человеческого я нарекаю Жан Пьером.
   Недовольно сморщившись, Луи де Гобэртан ответил:
   - Странно ты их разделила. Значит первенец не человек. Ну что же, пусть он будет сыном дельфиньим, наследником океанского Владыки, принцем Жульеном.
   Человеку-дельфину пора было в воду, и он сказал:
   - Потихоньку идём к острову.
   Лефориак как будто не услышала его, а удивлённо воскликнула:
   - Поразительно! Жульен находится под водой уже раза в два дольше, чем молодые дельфинята.
   Погружаясь в воду, Луи де Гобэртан беспокойно защёлкал языком. Но дельфиниха из Совета Умнейших мысленно ответила:
   - Он не захлебнулся. Его способности будут наполовину выше, чем у Вас, Владыка. -
    Вот это здорово! – понеслись по звуковым каналам океана, ликующие сигналы и мысли Вожака дельфинов.
   Жан Пьер удивил родителей. Он не особенно то и рвался в тёплую постельку. Покушав и поспав, истошно заорал, и успокоился только тогда, когда попал в воду. Нырять в неё он тоже мог на длительное время, ничуть не уступая дельфинятам. Отставал только в скорости движения и, осознав это, уже при подходе к острову, стал недовольно капризничать.
   Луи де Гобэртана такая активность сыновей не удивляла. Они под присмотром нянек действовали как дельфинята. Но ловил эхолокационные сигналы, понимал все звуки, издаваемые дельфинами, только первенец. Молодую графиню поведение детей шокировало:
   - Это невероятно! Они должны спать, и есть, спать, и есть! – размышляла она. По прибытии в пещеры, человек-дельфин смастерил небольшие ласты и закрепил их на ногах Жана Пьера. Первое время малыш недовольно хватал их руками, но затем быстро привык. В скорости он не уступал дельфинятам, но значительно отставал от старшего брата.
   Луи де Гобэртан по прежнему проводил много времени за чтением книг. От учителей, пытающихся обучить его земной жизни, отказался. Понятия и знания; физиков, математиков, химиков и других учёных, время от времени появляющихся на острове, не подходили к океанской жизни.
   - Нужно ли всё это человеку во внеземной, загробной жизни, - думал он.
   - Ведь там, как я понимаю, продолжает жить духовная сущность человека. Душа.
   А вот ей то, видимо, не нужны материальные предметы. Как же она управляется? Мыслью?
   На многие вопросы не находил ответов. Но на большинство давали ответы философы и церковь. Постепенно он ограничил свои беседы только с представителями этих духовных течений. Но просветления не наступало. В мыслях по-прежнему стоял хаос.
   - Чему верить? Кто ошибается? Чьи аргументы наиболее весомы? Кажется, сейчас более убедителен сторонник французского философа Пьера Бейля. Здорово начитан.
   На вид, говорившему мужчине было около тридцати лет.
   - Итак, ещё за триста лет до новой эры, древнегреческий философ Аристокл, которого Сократ назвал Платоном, сказал: «Не золото надо завещать детям, а наибольшую совестливость». Не забывайте об этом Владыка. Ведь у вас теперь двое детей.
   Прерывая его, Луи де Гобэртан спросил:
   - Мсье, а говорил ли Платон что-либо о душе?
   Подхватывая новую тему, молодой философ обрадовано ответил:
   - Конечно, Ваше Величество. Непременно. Он говорил, что если человек настоящий философ, его заботы обращены не на тело, но почти целиком – насколько возможно, отвлечься от собственного тела – на душу. За четыре сотни лет до рождества Христова Платон сказал: «Душа умершего продолжает существовать и обладает способностью мыслить». Не правда ли, потрясающие умозаключения.
   Такие разговоры захватывали человека-дельфина целиком. Он, в основном, задавал вопросы и слушал, слушал. Только иногда прерывал спорящие стороны, когда они начинали раздражаться и готовы были отстаивать свои доводы кулаками. Ещё бы. Перетянуть на свою сторону морского царя, это слава во всём мире. Ну, по меньшей мере, в своём государстве. Нападая на французского философа, очередной спорщик язвительно сказал:
   - Ваш хвалёный Платон, так и не сказал, что же есть сама душа!
   Чтобы победить, нужно лучше соперника знать предмет спора. Ответ прозвучал немедленно:
   - Ошибаетесь! Вот его мнение: «Каждое тело, движимое извне, не одушевлено, а движимое изнутри, из самого себя, одушевлено, потому что такова природа души. То, что движет само себя, есть не что иное, как душа».
   Готовый продолжиться спор, Владыка Атлантики прервал повелительным жестом и сказал:
   - На сей раз, кубок, наполненный золотыми монетами, я отдаю почитателю Платона. А вам сеньор, достаётся серебро. Не обессудьте.
   Спорящие быстро успокоились, а проигравший ничуть не огорчился. Большая награда просто повидать Владыку, а этого добивались немногие. Поклонившись, философы чинно вышли из кабинета, а человек-дельфин задумчиво уставился в потолок.
   Внезапно около него произошла яркая вспышка света и из неё образовалась фигура древнего старца. Он медленно опустился рядом с Вожаком дельфинов. Ничуть не испугавшись, Луи де Гобэртан спросил:
   - Кто вы, уважаемый?
   Старец улыбнулся, ничего не ответил, но человек-дельфин услышал мысли:
   - Посланец Господа нашего.
   Поднимаясь с трона, Луи де Гобэртан спросил:
   - Кто он? Каков Бог? Где его обитель?
   Старец вновь улыбнулся и ответил:
   - Ты выбрал правильный путь познания и ещё при земной жизни найдёшь ответы на свои вопросы. Я не потому пришёл к тебе.
   Владыка Атлантики застыл недвижимо, а старец продолжил:
   - Твоему единственному другу скоро потребуется помощь, и я советую последовать за ним в Байонну.
   Луи де Гобэртан не успел задать ещё один вопрос. Под потолком вновь вспыхнул яркий свет и старик мгновенно исчез в нём.
   - Нет, это не видение! – отгоняя назойливую мысль сомнения, подумал он. Его и без старика одолевало какое-то смутное беспокойство. Теперь стала ясна причина. Самург приближался к какому-то опасному и судьбоносному рубежу.
   - Если уж меня посетил представитель загробной жизни, значит я действительно буду, нужен моему дорогому Сэми, - решил Луи де Гобэртан.
   Он трижды дёрнул шёлковый шнур. Подождав немного, повторил попытку вызвать жену. Она всё чаще и чаще стала посещать дом отца. Иногда ночевала в нём с Жаном Пьером. Чуть больше двух недель прошло с момента рождения близнецов, а уже искра недовольства действиями жены, начала подтачивать душу Вожака дельфинов.
   Впервые Лефориак отчитала мужа, когда на тельце Жана Пьера обнаружила множество синяков. Он постоянно пытался догнать брата, но отставал даже от дельфинят, время, от времени натыкаясь на скальные выступы. Графиня де Гобэртан не понимала и не принимала объяснений мужа.
   - Какие такие звуковые волны! Что это такое!? Ты покажи их мне! – раздражённо говорила она. – Почему сигналы есть у Жульена, а нет у Жана Пьера!? Ведь они близнецы! Ты оберегаешь первенца как своего наследника, а второго сына не любишь.
   Человек-дельфин решил не одевать ласты на ножки второго близнеца. Но от этого малыш стал часто кричать и капризничать.
   - Возможно, поэтому она его стала чаще забирать от меня и приказала построить для него большой бассейн.
   Пришлось приглашать отца. От него ответный колокольчик прозвенел незамедлительно. Старость брала своё, и ему всё труднее становилось посещать сына. Шагать по многочисленным ступенькам нелегко даже молодым. Человек-дельфин думал:
   - Поскорее бы построили подъёмник. Тогда мы чаще будем встречаться со стариком.
   Рядом с троном вынырнули два дельфина, как капли одной и той же воды схожие друг с другом. Их можно было различить лишь по рельефу плавников. Но об этом, кроме Самурга, никто не знал. Посмотрев на Вожака, они вновь ушли под воду. Казалось бы, что за шуточки. А ведь за секунды произошёл мысленный диалог. Один из близнецов спросил:
   - Я не ошибся? Цепочку сейвалов на пути в Бискайский залив?
   - Да, - последовал ответ.
   Другой дельфин задал ещё вопрос:
   - Как быть с принцем?
   - Только мать и дед могут его видеть, но не брать на руки.
   После этого короткого диалога афалины удалились. В это время поступил подводный сигнал от охраны. Старший дельфин сообщил:
   - Ваш отец идёт один.
   Луи де Гобэртан ничего не ответил. Едва открылась дверь в тронный кабинет, как он поднялся и, сделав несколько шагов навстречу, обнял отца. Фрэнк де Гобэртан, чтобы скрыть своё волнение, грубовато сказал:
   - Опять куда-то собираешься. Почему жены нет? Замечаю, какой-то разлад у вас. Не из-за детей ли?
   Человек-дельфин огорчённо подумал:
   - Не так уж он и стар, смотри-ка, заметил.
   Но отцу ответил:
   - Ты не ошибся папа. Она думает, что я люблю только первенца. Надеюсь, осознает своё заблуждение. В отношении сборов ты тоже прав. Скоро моя помощь потребуется Самургу и я должен покинуть вас на время.
   Побеседовав ещё около получаса, Фрэнк де Гобэртан сказал:
   - Ты не беспокойся сынок. Я её сейчас найду, и она обязательно придёт.
   Со вторым сыном, Лефориак резвилась в почти достроенном бассейне естественного водоёма острова. Малышу, видимо, нравилась игра с матерью. Поэтому он недовольно заплакал, когда его вытащили из воды. Кормилица, молодая женщина крупного телосложения, долго держала Жана Пьера у груди, а убаюкивала внука сноха, недовольно посматривая на графа. Он же огорчённо думал:
   - Боже! Что произошло? Почему она так резко изменилась? Зачем в качестве игрушки суёт малышу изделия из золота и драгоценных камней? Чем закончится вся эта блажь?
   Только через полчаса Лефориак уложила уснувшего сына в постель. Подойдя к графу, сказала:
   - Я вас слушаю, мсье.
   Фрэнк де Гобэртан, скрывая свои эмоции, ответил:
   - Луи собирается в длительное плавание, и хотел бы увидеть вас с сыном. Видимо, стараясь скрыть свою досаду, графиня де Гобэртан повернулась спиной к старику и промолвила:
   - Я сейчас. Только переоденусь.
   Когда она вышла, Фрэнк де Гобэртан огорчённо подумал:
   - Да что же это такое? Она всё больше тяготеет к золоту и драгоценным камням.
   Лефориак не стала ждать старика, а быстро пошагала к мужу. Он нетерпеливо посматривал на дверь, и едва она открылась, вскочил с трона и сделав несколько шагов навстречу ей, нежно обнял и поцеловал улыбающуюся жену. Все его сомнения улетучились как дым, когда счастливая мать сказала:
   - Хотела прийти с Жаном Пьером, но он уснул. Чуть подрастёт и их нужно будет вместе с Жульеном обучать. Замолчав, с хитринкой взглянула на мужа и спросила:
   - Ты не будешь возражать?
   Чуть не задохнувшись от радости, человек-дельфин тихо пробормотал:
   - Да ты что. Как можно, любимая. А я то, я …
   Он не договорил, а вновь страстно обнял жену. Запретив охране пропускать кого-либо, они отдались любовным ласкам.
   Когда Фрэнка де Гобэртана не пропустили в пещеры, он развернулся, и пошёл домой. По щеке непроизвольно катились слёзы. Несчастный отец поспешно вытирал их носовым платком, сморкался и покашливал. Придя к себе, удалил слугу и служанку, сел в кресло и с надеждой стал посматривать на колокольчик, связывающий его с сыном. Старик так и уснул, не дождавшись мелодичного звона.
   Луи де Гобэртан только на спине третьего сейвала вспомнил, что практически не попрощался с отцом. Его сердце тоскливо сжалось, и он огорчённо подумал:
   - Что-то не то со мной. При встречах с женой происходит какое-то помутнение рассудка. Будто алкоголь в голову ударяет. Нужно будет разобраться, когда вернусь.
* * *
   Желание Кармен сбывалось. Галион «Э. Кортес» находился в трёх-четырёх суток пути от острова морского царя. Хотя несколько штормов и потрепали парусник, но разрушений не нанесли, товар сохранился. Бальбоа Франсиско, с искрящимся от радости лицом, подошёл к дочери известного на всю Испанию адмирала и сказал:
   - Ваши мечты сбываются, сеньорита. При хорошем ветре мы за трое суток будем на месте.
   Прерывая свои размышления, графиня де Труэлло с волнением промолвила:
   - Благодарю вас, сеньор Франсиско. Я уверена, что торговля окажется удачной. В отношении своей судьбы меня гложут сомнения.
   Утешить красавицу купец ничем не мог, но всё же попытался:
   - Не стоит раньше времени огорчаться, сеньорита. Никто не знает своей судьбы. Может быть, и у вас всё сложится наилучшим образом.
   - Возможно, возможно, - печально промолвила Кармен и вновь стала всматриваться в даль, сожалея, что не может взглянуть за горизонт.
   За ночь ветер немного усилился и галион увеличил скорость до четырнадцати узлов. Как всегда неожиданно, вокруг торгового парусника запрыгали крупные дельфины. Они резвились до того момента, пока не послышался крик марсового:
   - Прямо по курсу два фрегата!
   Сразу же на бак переместились старшие офицеры во главе с капитаном и Бальбоа Франсиско. Они напряжённо всматривались в приближающиеся парусники. Только Кармен была знакома с гербом барона Гордона де Бугрене. Она первой и воскликнула:
   - Корабли Самурга!
   У всех отлегло на душе. Через двадцать пять минут вновь послышался возглас марсового:
   - Нас огибают «Стремительный» и «Ласточка»!
   Купец вопросительно взглянул на графиню де Труэлло и она подтвердила:
   - Да, это его фрегаты.
   На острове «Ниф» каждому кораблю радовались безмерно. Все, кто мог, бежали к причалу. «Э. Кортес» встречали выстрелами из пушек. Испанцы недоумённо крутили головами, сомневаясь, что с таким почётом встречают именно их.
   Во главе выстроившегося караула и моряков стоял граф Фрэнк де Гобэртан. Как владелец галиона, к нему и подошёл купец. Сняв шляпу, взмахнув ею и слегка поклонившись, торжественно произнёс:
   - Со всем почтением к вам, хозяин галиона и товара, Бальбоа Франсиско.
   Протягивая для рукопожатия руку, старик ответил:
   - Владелец этого острова, граф Фрэнк де Гобэртан.
   После взаимного приветствия, официальное напряжение встречи спало и послышался гомон множества голосов. После длительного плавания нет выше радости как ступить на твёрдую почву. Не выдержала и Кармен, находившаяся позади купца. Уловив в беседе мужчин момент паузы, она спросила:
   - Мсье граф, а мадемуазель Лефориак и её отец разве не на острове?
   С едва уловимой затаённой грустью старик ответил:
   - Барон Гордон де Бугрене уже более двух недель как отбыл в Байонну. Моего сына нет на острове. А графиня де Гобэртан три недели назад родила двух близнецов и поэтому редко выходит из дома.
   Едва не вырвалось у Фрэнка де Гобэртана, что сноха ведёт себя как царица и поэтому считает ниже своего достоинства встречать простолюдинов. Заметив неподдельное огорчение на лице красивой испанки, граф промолвил:
   - Прибытие сеньориты порадует графиню.
   В тон ему, но с печалью в голосе, Кармен сказала:
   - Но, видимо, огорчит весть о кончине короля Людовика – XIV-ого.
   Мгновенно изменившись в лице, Фрэнк де Гобэртан сказал:
   - Храни его Господь. Я впервые слышу эту новость. Мы не раз встречались с Его Величеством.
   Испанка продолжила:
   - Говорят, что перед смертью он предложил всем гостям продолжить пирушку. Сам ушёл отдохнуть, впал в кому и первого сентября скончался.
   Перекрестившись, старик промолвил:
   - Боже, что будет с Францией? Габсбурги с Великим венским союзом воспользуются кончиной короля.
   Успокаивая графа, Кармен сказала:
   - С сентября 1715-ого года во Франции новый король – Людовик-XV-й. Так как ему всего лишь пять лет, от его имени правит регент – герцог Филипп Орлеанский.
   Видимо предполагая, что так и должно быть, старый граф пробормотал:
   - Да-да, это ясно. Пройдёмте к царице.
   Его бросило в жар, что нежелательное слово всё же вырвалось. Но гости приняли его как должное. Так как тронный зал малого дворца ещё не был готов, Лефориак встречала гостей в самой большой комнате дома отца.
   - Всё больше и больше окружает себя роскошью. Вряд ли это одобрит сын, - подумал отец человека-дельфина.
   В этот раз официальный приём закончился весело и непринуждённо. Увидев аристократическую испанку, Лефориак забыла о сокровищах окружавших её. Горделивый взгляд мгновенно смягчился, и она буквально спорхнула с трона. Видимо, с трудом сдержав себя, чтобы не обнять Кармен, всё же не скрывая искренней радости, воскликнула:
   - Графиня! Вы! Бог ты мой!
   Тут же весело взмахнула рукой и, указывая на дверь, громко сказала:
   - Приглашаю всех на ужин. Музыка!
   За столом, после первых бокалов вина, беседа между Кармен и Лефориак пошла раскованно. Испанцы в основном молчали. Они никак не могли привыкнуть, что сидят за одним столом с морской царицей. Великолепие её наряда ослепляло.
   - У любой королевы помутится разум от такой красоты и богатства, - думали они.
   - Она же ведёт себя так, будто на её голове обыкновенная шапочка, а не изумрудно – рубиновая корона.
   Это потрясло и графиню де Труэлло. Она не могла оторвать взгляда от ослепительного наряда вновь обретённой подруги.
   Торжественный ужин закончился около полуночи. Только утром Лефориак показала Жана Пьера, своей нежданной гостье. А вот второго сына, несмотря на её приказы и топанье ногами, афалины не давали даже ей. Старшие дельфины из охраны острова и принца Жульена, не могли понять причины перемены происшедшей с подругой своего Вожака.
   Неделя пролетела незаметно. Довольный Бальбоа Франсиско готовился к отплытию. Золота и серебра он получил раза в три больше, чем рассчитывал. Надеясь и в дальнейшем на крупные доходы, купец решил расстаться с давним подарком чернореза. Достав из сейфа кедровую шкатулку, инкрустированную серебром, бережно смахнул с неё пыль. Затем слегка приоткрыл крышку, взглянул на подарок достойный царицы и вновь испуганно закрыл. Больше пятнадцати лет изделие мастера по обработке драгоценных и полудрагоценных камней, пролежало у него в каюте. Только один раз он попытался воспользоваться им, но не смог продержать его у себя и несколько минут. Внезапно от волнения заколотилось сердце и разум помутился от леденящего душу страха.
   Положив шкатулку в глубокий карман камзола, Бальбоа Франсиско с восходом солнца поспешил к Лефориак. Она будто ждала его. Когда он вошёл в зал, жена морского царя сидела на троне. Купец упал на колени и торжественно произнёс:
   - Ваше Величество, более достойного подарка у меня нет. Примите то, что ниспослано Господом.
   Он поднялся с пола, когда охранник взял шкатулку и передал его графине де Гобэртан. Лефориак приоткрыла её и удивлённо воскликнула:
   - Какая красота!
   После этого она потянула золотую цепочку, а вслед за ней появился крест длиной четыре дюйма.
   - Потрясающе, - вновь восхитилась она. В её руке красовался нательный крест из дымчатого мориона, с вкраплениями мелких алмазов.
   Если бы только знали купец и поглупевшая от обилия драгоценностей девица, что обуздать власть мориона могут только считанные колдуны в мире. Редкий чернорез брался за обработку морионового камня. Они знали, что это камень некромантов. Он открывает дорогу в мир усопших, для общения с ними.
   Бальбоа Франсиско, обрадованный тем, что смог угодить царице, расцвёл как цветок. Только они и не услышали, как по комнате пронёсся и исчез жутковатый звук. Некоторые из присутствующих моряков, охраны, слуг, поёжились от страха. Им показалось, что они услышали смех самого Дьявола. Но крест улёгся на своё место, коробочка закрылась, а довольная Лефориак промолвила:
   - Я сама провожу вас.
   Шагая с Кармен и купцом к причалу, она вспомнила день прибытия турецкого фрегата. Встретил его старый граф, и он же общался с командой парусника. Турки повели себя не так, как моряки с других судов. После длительного перехода они не поспешили в таверну, не набросились на жаркое из молодых барашков. Отслужив вечерний намаз, моряки и янычары вывесили по всему кораблю множество фонарей и приступили к работе. Часть из них занялась ремонтом, другие заготовкой провианта, третьи заполняли пресной водой бочонки, четвёртые отдыхали. С поочерёдными перерывами на еду, отдых и молитвы, турки трудились днём и ночью. Иногда к ним приходил Ахмед Неби и подолгу беседовал с корабельным имамом. Оба они, вдохновенно и даже какой-то страстью читали молитвы, поднимали руки к небу, обращаясь к Аллаху. Видимо, их твёрдая вера во Всевышнего помогала не замечать усталости, придавала силы в интенсивном труде. К исходу четвёртых суток они подготовились к отплытию и, не попрощавшись с царём и царицей, отбыли в Байонну. Их независимое поведение даже сейчас раздражало Лефориак. У неё кольнуло сердце, когда она вспомнила слова мужа:
   - Почитатели ислама поразительно как сильны в вере и преданы своим повелителям на земле. Они всё больше вызывают во мне чувство восхищения.
   Она мысленно ругнула мужа и подумала:
   - Нашёл чем восхищаться.
   Обе графини тепло попрощались с испанцами и не уходили с причала до тех пор, пока парусник не исчез за горизонтом.
   Весь день они провели в комнате с сокровищами, надаренными морским царём и многочисленными гостями. Перебирая наряды царицы и её бесчисленные подарки, Кармен с завистью сказала:
   - Ни у одной королевы в мире, не наберётся и четверти твоих богатств. Зачем столько?
   Не заметив зависти, Лефориак ответила:
   - Любуюсь ими как цветами. Они приносят мне радость и уважение к себе.
   Не обращая внимания на Кармен, де Гобэртан продолжила перебирать руками золотые монеты, сапфиры, рубины, изумруды, бриллианты и восхитительные изделия с ними. Несколько минут она крутила в руках потрясающее колье. На тончайшей сеточке из золотых колец, красовался букет с изображением цветов из всех названных драгоценных камней. В сиянии множества свечей они выстреливали лучиками цветной радуги. Внезапно Лефориак повернулась к испанке и торжественно произнесла:
   - Ты порадовала меня своим прибытием. Ты моя любимая подруга, помогающая понять светскую жизнь и поэтому я дарю тебе это колье.
   Потрясённая бесценным подарком, преподнесённым ей, Кармен покраснела. Язык онемел, и она побледнела, испугавшись того, что не может поблагодарить. Морская царица поняла её состояние и, рассмеявшись, промолвила:
   - Я, я поняла тебя. Твои глаза уже отблагодарили меня лучше слов.
   Только после этого Кармен нежно обняла и поцеловала подругу. Расстались они поздним вечером. Де Гобэртан прошла к кормилице.
   Задремавшая датчанка, услышав шаги, испуганно вскочила с кресла и низко поклонилась. Пристально взглянув на девушку, Лефориак спросила:
   - Ну и как он, Йета?
   Кормилица, искоса поглядывая на шкатулку находящуюся в руке графини, поспешно пробормотала:
   - Всё хорошо, Ваше Величество. Он спит.
   - Ступай отдыхать. Няньку я приглашу, пусть ждёт.
   Едва девушка вышла, как Лефориак зашла в комнату сына. Поставив шкатулку на стол, медленно открыла её и бережно достала крест. Держа его в руке, почувствовала лёгкое дуновение прохладного ветерка и наступившее блаженство. Она с умилением посмотрела на малыша и тихо подойдя к нему, медленно протолкнула крест под матрасик у изголовья Жана Пьера. Ещё раз, с любовью взглянув на сына, взяла шкатулку и вышла из спальной комнаты. Заглянув в помещение прислуги, строго сказала:
   - Можешь идти. Да смотри, не усни.
   Женщина около сорока лет угодливо ответила:
   - Да что Вы, Ваше Величество. Как можно.
   Нянька заспешила к комнате малыша. Около получаса мечтательно посматривала на огоньки, мелькающие по острову. Затем села в кресло и сразу же почувствовала прохладный ветерок. Она беспокойно пробежала глазами по окнам и двери, после чего остановила взгляд на каком-то светящемся пятнышке, внезапно появившемся в стене и похожем на глаз. Постепенно её взгляд помутнел, глаза закрылись, и она уснула крепким сном.
   Тут же пятнышко исчезло. Стена, будто раздвинулась, и появилось облачко сероватого цвета. Из него медленно выплыла фигура жуткого чудовища, похожего на огромную гориллу. Оно сделало несколько шагов к кроватке малыша, протянуло когтистую, шестипалую руку к его голове и зловеще прошептало:
   - Царство Тьмы приветствует тебя. Мы будем ждать, и следить за твоим ростом Господин.
   Не поворачиваясь спиной к кроватке, чудовище попятилось назад, и исчезло в дымном облачке.
   Нянька проснулась и испуганно вскочила. Посмотрев по сторонам и взглянув на мирно посапывающего малыша, быстро успокоилась.
* * *
   Несмотря на мужество закалённых в битвах воинов, каждый из них мысленно обратился за поддержкой к Богу. Ступеньки, уходящие вниз, вскоре закончились. Даже Самург шёл не пригибаясь. Но ширина прохода едва позволяла разминуться двум крупным мужчинам. Старую паутину не так уж и давно оборвали. Санджак-бей и вице-адмирал ещё раз убедились, убийца проходил здесь два-три месяца назад. Путь пролегал по кирпичной дорожке. Стены выложены из такого же крупного, обожжённого в печи кирпича. А вот потолок из крупных каменных блоков.
    - Похоже, что ход постарше дома лет на сто, - подумал де Бугрене. – Наверняка за этим скрывается какая-то тайна. Может быть, на месте особняка когда-то замок стоял?
    Самург прервал свои размышления, так как впереди забрезжил свет. Шли они уже около восьми минут. Волнение охватило всех. Вице-адмирал загасил факел и достал нож внушительного размера, с усиленной гардой. Турки последовали его примеру.
   - Со мной что-то не то, - решил де Бугрене. Он ощущал резкое обострение всех своих чувств. Казалось, огромный поток энергии вливается в него. Её движение ощущалось даже физически. Чем ближе они подходили к выходу, тем сильнее Самург различал все запахи и малейшие шорохи. Увидев ползущего по стене жука, сразу же услышал и звуки скольжения его ножек по мху.
    Но более всего обострилось чувство интуиции. Он ощутил, что через минуту около выхода их встретит заяц. И точно, длинноухий косой сиганул почти рядом. Остановившись около самого выхода, Самург прикрыл глаза и мысленно сказал:
   - Господи, благодарю тебя. Я ощущаю Твою незримую помощь.
   Его взор тщательно обследовал ложбину, куда вывел подземный ход. Выход был завален крупными ветками и сухим мхом. Опасность не ощущалась и он осторожно стал отодвигать валежник. Касим и билюк-паша поспешили на помощь.
    В Самурга вливалась вибрация всей жизни природы. Он слышал и ощущал пение птиц, шорохи от ползущих насекомых и даже дуновение малейшего ветерка. Где-то глубоко – глубоко в подсознании начинало зарождаться чувство тревоги. Де Бугрене взял одну из веток, обрезал и заострил её. Расщепив, вставил в неё другую, поменьше. Образовавшийся крест воткнул в землю. Знаками, показав, что это для тех, кто пойдёт за ними.
   Дальше Самург пошёл, взяв в каждую руку по пистолету. Остальные повторили его движения. С каждым десятком шагов чувство опасности нарастало. Но не только впереди, а и позади них. Ощущения усиливались медленно.
    Конечно, он не видел как впереди них, отряд из сорока шести человек готовился к стрельбе. Более двух десятков головорезов, спрятавшись в зелёной листве, тщательно устанавливали алебарды в качестве сошек под мушкеты. Все они обвязывались молодой зеленью травы. Ахлати-ага и Гарсон всматривались в окуляры.
   Место, куда они собирались заманить Самурга, походило на тир. С одной стороны пологий склон, заросший зеленью. В нём и расположились стрелки. С другой, высокая отвесная стена. На неё не заберёшься. Первым радостно шепнул главарь банды:
   - Их только четверо.
   Хотя этому обрадовался и хозяин караван-сарая, но он сдержанно ответил:
   - Не торопись ликовать, о Самурге не зря легенды слагают. Ухмыльнувшись, Гарсон буркнул:
   - Да брось ты.
   Потом добавил:
   - Сейчас у него нет бомб, и теперь они ниже по склону. Конец ему.
   Любой человек при такой ситуации скажет:
   - Несомненно, Гарсон прав.
   Но, что такое судьба? Откуда человек внезапно получает сверх - способности? Почему время от времени на Земном шаре появлялись и появляются всегда; пророки, ясновидящие, целители, святые? Ведь их не мало на Земле. Конечно, ещё больше лжепророков и просто шарлатанов. Но не о них речь. Их судьба незавидна и совершённое ими зло, рано или поздно обрушится на них со всей божественной силой неотвратимости.
   Не различая лиц, Самург как в тумане увидел силуэты каждого бандита и пересчитал их.
   - Итак, впереди сорок шесть, позади двадцать. Да, многовато. Но отступать поздно.
   Продолжая идти вперёд, он медленно поднял левую руку и согнул её в локтевом суставе на девяносто градусов. Это означало:
   - Внимание! Готовьтесь к броску налево!
   Турки не видели и не чувствовали опасности, но они полностью доверились вице-адмиралу. Поэтому сосредоточились и напряжённо ждали очередного знака. Самург почувствовал, что сейчас последует команда: «- Пали!». Он мгновенно выпрямил левую руку и тут же бросился за камни. Санджак-бей, Касим и билюк-паша тоже среагировали молниеносно. Одновременно с их броском прогремел и залп. Стрелки действительно оказались великолепны. Пули из мушкетов точно прошили те места, где за секунды до этого находились фигуры четырёх мужчин.
   Дальше события развивались по сценарию судьбы, но очень и очень быстро. За дымовой завесой мушкетной пальбы, бандиты не заметили своей промашки. Каждый из них был уверен, что впереди лежат трупы. Они гурьбой повалили вперёд, а некоторые даже не достали пистолеты. Впереди всех быстро шагал Гарсон, а позади, Ахлати-ага с ертаулом.
   Первым и получил две пули главарь бандитов. Почти одновременно, из-за камней грохнули восемь выстрелов. Не успели разбойники опомниться от этого залпа, как навстречу им рванулись четыре воина. Сближаясь, они стреляли в тех, кто пытался применить пистолет. Только Самург произвёл один прицельный выстрел. Он заметил хозяина караван-сарая, на мгновение остановился, вскинул пистолет и выстрелил. Будучи уверенным, в попадании, отбросил последний пистолет. Правой рукой выхватил мощную рапиру, а левой, нож с увеличенной гардой.
   Не менее быстро действовал правитель Стамбула со своими помощниками. Отбросив разряженные пистолеты, они стали спиной друг к другу, выхватили ятаганы и турецкие кинжалы. Воинственный пыл бандитов быстро таял. Они заметили гибель своего главаря и больше десятка трупов, лежащих на земле. Только малочисленность противников и жажда получения крупного вознаграждения, заставляла их с яростью, вновь и вновь бросаться на богатыря и трёх турецких вельмож.
   В одно из мгновений сражения, помощник Гарсона достал два пистолета. Находясь на удалении тридцати шагов от турок, он быстро прицелился в санджак-бея и выстрелил. На секунду, опережая разбойника, билюк-паша броском тела перекрыл путь смерти. Пуля угодила ему в грудь. Под второй выстрел не успевал Касим и бросил отчаянный взгляд на Самурга. Всё решали секунды. Вице-адмирал не видел телохранителя, но услышал выстрел и заметил бандита со вторым пистолетом. Последовала его молниеносная реакция. Он выпустил рапиру, из рукава куртки в его правую руку скользнул нож, и мгновенно рука взметнулась вперёд. Только начальник охраны санджак-бея заметил бросок ножа. Он вошёл точно в сердце убийцы билюк-паши. Сражение продолжалось.
   Де Марки заметил крест поставленный Самургом. Поэтому, при первом залпе не побежал на помощь безоглядно. Взяв в каждую руку по пистолету, приказал всем поступить также. По его команде, янычары и моряки стали выбегать, посматривая по сторонам. Откуда мог знать молодой предводитель отряда, что Гарсон отправил три мушкета только лишь для того, чтобы наверняка поразить его. Нет, не именно де Марки. Направляя стрелков, главарь напутствовал:
   - Думаю, небольшой авангард будет идти первым. Вы его пропускаете. Помощь последует сразу же. Но инструкции, скорее всего, даны только одному старшему. Вот его то, вы трое и должны поразить.
   Состроив гримасу ярости, Гарсон приподнял обе чудовищных руки, и процедил сквозь зубы:
   - Удавлю вот ими, если промажете. Надеюсь, он, как и я, будет идти первым.
   Поэтому-то стрелки готовились тщательно. Выбрали удобную позицию, друг от друга стали на расстоянии пяти шагов. Только после их выстрела, остальные бандиты должны были начать стрельбу с пистолетов и перейти на рукопашную. Стрелки не спешили. Все команды между собой они оговорили. Уже весь отряд выбежал с подземного хода и де Марки, не чувствуя опасности, готовился к новому броску. В это время один из стрелков спросил:
   - Взяли?
   Имея в виду, на прицел. Последовали два ответа:
   - Да. Он первый.
   - Да.
   Тут же от него последовал приказ:
   - Внимание.
   Как только де Марки выпрыгнул с укрытия и намерился бежать, последовала отрывистая, но спокойная команда:
   - Пали.
   Почти слитно грохнули три выстрела. Ведь даже на секунду не останавливал бег молодой дворянин. Но, что поделаешь, опять судьба. Одна пуля угодила ему в челюсть, повредив и глаз. Другой комочек свинца, впился точно в коленную чашечку. Третий пролетел мимо цели.
   Этого оказалось достаточно. Де Марки с ходу кувыркнулся на землю и, потеряв сознание, недвижимо застыл. Это на секунды привело в растерянность моряков и янычар. Позволило разбойникам произвести пистолетный залп. Так как стрельба велась с бега, то её результаты оказались незначительны. Двое убитых и трое раненых.
    До сближения успели разрядить свои пистолеты и воины ислама. Шансы противоборствующих сторон сравнялись, и сразу же началась рукопашная схватка. Яростная и беспощадная, где даже раненые продолжали сражаться.
   Время от времени санджак-бей и Касим бросали удивлённые взгляды на вице-адмирала. Он успевал не только сам защищаться и нападать, но, как минимум, раза по два спас и их жизни. Самург за собой не замечал чего-то сверхъестественного. Иногда он интуитивно метал нож, пригибался, прыгал, ударял рапирой или подставлял нож под разящий удар. Всё происходило в секунды, и даже какие-то доли секунды. Если все сражающиеся время от времени выкрикивали, яростно вопили, то он все действия совершал молча. На его лице читалось сожаление, и даже жалость к тем, кого он убивал.
   Внезапно де Бугрене почувствовал, что звуки сражения сильно затихли. Он удивлённо завертел головой и едва не пропустил смертельный удар. Остриё рапиры чиркнуло по рёбрам, причиняя боль.
   - Господи! Рано лишаешь меня поддержки! – мысленно воскликнул он.
   Но, кто может знать дела Господа, кроме него самого. Самург не почувствовал и не заметил, что Касим ранен дважды. В левое плечо и голову. Зато Омер Авджи был здоров. По какой-то причине около шестнадцати бандитов стали убегать. Вице-адмирал и начальник охраны санджак-бея, тяжело дыша, следили за движением правителя Стамбула. Сжимая ятаган, он медленно шёл в одну сторону. Тут же они увидели хозяина караван-сарая. Рядом с ним лежал мёртвый ертаул. Ахлати-ага, прилагая немалые усилия, пытался встать на ноги. С помощью алебарды он приподнялся и стоял, пошатываясь. От большой потери крови у него кружилась голова. Вплотную приблизившись к раненому, Омер Авджи зловеще произнёс:
   - Во имя Аллаха! Зачем ты отравил мою дочь!?
   - Прости повелитель, я не знал, что Эфрус твоя дочь.
   Будучи не в силах, от переполнявшей его ярости, вести какие-либо разговоры, санджак-бей повторил:
   - Зачем!?
   Ахлати-ага без страха, а даже с какой-то жалостью посмотрел на правителя Стамбула и тихо прошептал:
   - Прости, на этот вопрос может ответить только главный визирь.
   - Что!? – теряясь с мыслями, спросил Омер Авджи.
   Хозяин караван-сарая продолжил:
   - Да, это Нуман-паша приказал их отравить.
   - И дочь!? – не сдерживая себя, вновь воскликнул Омер-бей.
   Прилагая героические усилия чтобы не упасть, Ахлати-ага сказал:
   - Нет, он приказал уничтожить Мехмеда и Самурга. Наёмник пытался убить боцмана отравленной стрелой, но ему это не удалось. Тогда я и решил дать им ядовитую дыню.
    Прервавшись, хозяин караван-сарая попросил:
   - Прошу тебя, снеси мне голову. Во имя Аллаха, дай умереть на поле боя.
   Слегка проникшись уважением, к мужеству посланца главного визиря, Омер Авджи замахнулся ятаганом. Но, тут грохнул выстрел, и пуля со спины пронзила его грудь.
   Второй ертаул подъехал к месту сражения, слез с лошади и пошёл среди кустарников. Никто его не чувствовал и не слышал. Выйдя к краю поляны, он увидел последние действия правителя Стамбула. Самурга и Касима перекрывали кусты. Разведчик мгновенно вскинул пистолет и выстрелил.
   Боже, насколько всё же быстро иногда решается судьба человека. У Касима в руке тоже имелся пистолет, и он мгновенно применил его. Хотя через кустарник видел только силуэт, но ертаула сразил насмерть.
   Санджак-бей не упал. От удара пули он на мгновение замер, затем с огромной силой взмахнул ятаганом. На землю падал вместе с отрубленной головой и телом хозяина караван-сарая.
   Внезапно послышался грохот выстрелов. Самург и Касим бросились к укрытиям, но сразу же остановились. Стрельбу вели всадники. Среди них де Бугрене рассмотрел знакомые лица. Скакали полицейские, моряки, охотники и другие добровольцы. Уже позже он узнает, что остающемуся на охране особняка моряку, де Марки успел сообщить о возможности серьёзного сражения. Тот, по своей инициативе уведомил полицейских, а уж они разнесли новость по всей Байонне. За два десятка минут собрался разношёрстный отряд и поскакал на помощь вице-адмиралу.
   Касим и Самург поспешили к Омеру Авджи. Преданный телохранитель, увидев струйку крови, текущую со рта своего повелителя, поднял обе руки к небу и воскликнул:
   - О Всемогущий! Забери мою жизнь, но даруй её санджак-бею!
   Тем временем де Бугрене разрезал одежду со стороны спины. Отверстие находилось чуть ниже правой лопатки. Выхода пули нигде не нашлось.
   - Ему конец, - мелькнула обжигающая душу мысль. Самург отвёл взгляд от Касима, который смотрел на него с отчаянием и надеждой.
   Среди трёх подъехавших всадников оказался один из лучших медиков Байонны. Не обращая внимания на вице-адмирала и начальника охраны, он стал осматривать и прослушивать правителя Стамбула. Через несколько минут прекратил свои старания и с печалью в голосе сказал:
   - Пульс затихает, и я ничем не могу помочь. Прострелено правое лёгкое. Жить ему не более двух – трёх часов.
   Немного помолчав, добавил:
   - Де Марки увезли в город. Он серьёзно ранен.
   И тут вновь раздался отчаянный стон Касима:
   - О – о – о! Великий Аллах! Неужели ты дашь умереть твоему верному слуге!?
   Упав на колени, склонив голову до земли, застыл в оцепенении. Хотя де Бугрене не раздирало такое отчаяние, но он тоже сильно переживал потерю мужественного Омер-бея. Они сильно сблизились на общем горе и надеждах.
   Вдали ещё несколько минут слышалась стрельба. Это настигали убегающих разбойников. К ним подходили всё новые и новые сочувствующие. Среди некоторых из них время от времени слышался восхищённый шёпот:
   - Ты видел? Вчетвером положили около трёх десятков головорезов Гарсона.
   Собеседник ему вторил:
   - Да – да. А ты заметил? Около десятка сражены метательными ножами.
   - Точно. Это явно барон расстарался. Они и без нас справились бы.
   Внезапно, словно молния, в мозг Самурга ударила мысль:
   - СЭМИ!!! Ты слышишь меня, Сэми!?
   Де Бугрене вздрогнул. Его мозг вновь пробуравило:
   - СЭМИ! СЭМИ! Отзовись, если слышишь меня!
   Выходя из шокового состояния, Самург заорал не своим голосом:
   - Я слышу, слышу тебя!!!
   Все мгновенно и с недоумением посмотрели на него. А он вновь уловил призыв:
   - Сэми! Сэми, я чувствую твою боль! Отзовись мой милый друг!
   Осознав, что нужно очень сильно напрячь мысли, де Бугрене закрыл глаза. Отрешаясь от всего окружающего его, отбрасывая все посторонние мысли, оставил одну и направил её к Бискайскому заливу:
   - Нифлед! Ты где!? Я слышу тебя!
   Мгновенно к нему возвратился ликующий ответ:
   - Друг мой! Я недалеко от твоего корабля! Что случилось!?
   Окружающие продолжали с изумлением смотреть на вице-адмирала. Но только Касим прочёл в его глазах лучик надежды. Самург отозвался сразу:
   - Санджак-бей смертельно ранен и никто не может ему помочь!
   Последовал твёрдый приказ Вожака дельфинов:
   - Вези его в порт! Мы взяли с собой лучших океанских лекарей! Они спасли тебя!
   Дух надежды ураганом ворвался в мозг богатыря. Он послал только одну, но мощную мысль:
   - ЖДИ!!!
   Сразу же заорал, отдавая приказы:
   - Быстро носилки соорудить! Подгоняйте повозку к кустарникам! Шевелись! Шевелись!
    Ошеломлённые напором вице-адмирала, все забегали, исполняя его приказы. Начальник охраны правителя Стамбула посмотрел на Самурга и спросил:
   - Вы что задумали?
   Не отвечая на его вопрос де Бугрене, указывая рукой на окровавленного турка, приказал медику:
   - Перевяжите, иначе от потери крови он потеряет сознание.
   Берясь за кинжал, турок сказал:
   - Никаких перевязок, пока не узнаю, что вы задумали.
   Взглянув на него, Самург ответил:
   - Хорошо. Я чувствую, что в порт прибыл Владыка океана. Во мне сидели несколько пуль, но его морские лекари спасли меня. Спасут и санджак-бея. Впереди повозки должны скакать всадники. У нас не может быть задержек. Ясно?
   Кивнув головой, Касим решительно промолвил:
   - Этот путь буду прокладывать я!
   Не ответив ему, де Бугрене ещё раз жёстко приказал:
   - Перевяжите, иначе через милю он свалится с лошади!
   Касим быстро стал раздеваться по пояс. Одна пуля угодила ему в левое плечо, другая прострелила правое ухо и серьёзно пробороздила висок. Кроме того, у него имелось несколько менее серьёзных, но кровоточащих ран, нанесённых ножами и шпагами. Нуждался в перевязке и Самург.
    Когда поднесли носилки, лекарь обрабатывал последнюю рану. Достав свои снадобья и инструмент, он поработал над санджак-беем. Что-то поднёс ему под нос, влил немного желтоватой жидкости в рот. По его командам вельможного турка уложили на носилки. Объясняя свои приказы, целитель сказал:
   - Сильный хрип и бульканье крови. Чтобы не перекрыть дыхательные пути, будем везти его, удерживая руками на левом боку.
    В повозку они сели вдвоём, подгребая сено поближе к себе. По указанию медика, Самург уложил голову и плечи Омера Авджи к себе на колени. Он же и скомандовал:
   - Пошли!
   Запряжённая двумя лошадьми и управляемая кучером, повозка быстро понеслась к заливу. Впереди неё, в четырёхстах футах, скакал Касим с тремя янычарами. Только они, из отряда де Марки, оказались невредимы. Выкрикивать им не приходилось. Далеко опережая их, скакали другие всадники. Они то и кричали:
   - Освободить дорогу! Освободить дорогу к порту! Раненого правителя Стамбула везут! Дорогу! Не перекрывайте дорогу!
   Конечно же, эта новость мгновенно облетела весь город. Когда повозка въезжала в Байонну, по бокам дороги уже толпился народ. Все в восхищении охнули, когда белый скакун, с восседающей на нём всадницей вылетел к янычарам. Это была Асия. Подскакав к начальнику охраны, она крикнула, не открывая паранджи:
   - Что с ним!?
   Касим выглядел устрашающе, с окровавленной повязкой на голове. Не поворачиваясь к старшей жене санджак-бея, телохранитель выкрикнул:
   - Повелитель ранен в грудь! Надеемся на помощь морского царя!
   Дальнейший путь проходил молча. Асия скакала рядом с повозкой, где лежал её муж. Из её глаз катились и катились слёзы, но даже она не замечала этого. Когда показался порт, медик воскликнул:
   - Боже! Пульс пропал! Нет пульса!
   - ЗАМОЛКНИ!!! – рявкнул Самург. Испуганно вздрогнув, лекарь замолчал.
   По берегу залива уже толпился народ. Все с восхищением следили за грациозными прыжками дельфинов и касаток. Внезапно, за три кабельтовых от берега, всплыла огромная касатка. Около её плавника стоял морской царь. Его корона, трезубец, меч и пояс, сверкали в лучах солнца. По взмаху трезубца, три десятка крупных афалин устремились к берегу. Самург услышал:
   - Несите его к воде.
   Только теперь де Бугрене испугался и сразу же мысленно воскликнул:
   - Сейчас ведь не лето! Он умрёт!
   Тут же его мозг едва не разнесло мощнейшим импульсом:
   - ОН УЖЕ МЁРТВ!!! Выполняй!
   Все видели бледное лицо правителя Стамбула и его безжизненное тело. Едва носилки подхватили дельфины, как сразу же Омер-бея накрыло множество ярких рыбок. Многие видели, как они сновали даже среди его одежды.
   Асия попросила подзорную трубу. Она и Касим следили за дельфинами. Над водой виднелась только голова санджак-бея. Не выдержав, телохранитель выдохнул со стоном:
   - Он умрёт от холода.
   Никто не отозвался на его стон. Только Самург не смотрел на дельфинов. Он сел на камень, спиной к заливу. Время от времени все бросали на него удивлённые взгляды. Видимо, Асия действительно обладала каким-то даром ясновидения. Возможно, её острый ум улавливал все нити событий, и она сплетала из них клубок вероятности, с большой долей истины.
   Старшая жена Омера Авджи подошла к вице-адмиралу и села впереди него. Не снимая паранджи, впилась взглядом в глаза легендарного богатыря. Не выдержав её проницательного взора, Самург отвёл взгляд в сторону.
   Прошло уже более часа, но Нифлед молчал. Что происходило в двух милях от берега, не видел никто. Даже дельфины не прыгали. По сравнению с взрывами энергии, происходившими в его мозгу последние несколько часов назад, эта мысль почти шёпотом вползла к нему:
   - Сэми. Должно быть, мы спасли его.
   Несмотря на ожидание чего-либо подобного, де Бугрене вскочил на ноги и чуть не бросился к Асие. Только строгие мусульманские обычаи, о которых он знал, удержали его. Звезда гарема тоже поднялась и ждала. Она уже поняла, какая мысль пришла к Самургу, но ждала его слов. Чтобы не услышали другие, он тихо сказал:
   - Омер-бей будет жить. Я чувствую это.
   - Вы слышите мысли царя, мсье барон. Я благодарна вам за всё, - также тихо прошептала Асия.
   Она повернулась к нему спиной и пошла к янычарам. Все взгляды обернулись к ней. Подойдя ближе, старшая жена гарема приказала:
   - Касим. Нужны тёплые одеяла и хорошие носилки. В ближайшем доме подготовьте тёплую постель и затопите печь.
   Самург понял, о чём идёт разговор, и быстрым шагом пошёл к ним. Касим подождал его и хотел объясниться, но вице-адмирал опередил:
   - Идём на мой фрегат. Каюта, где поместим санджак-бея, будет там. На корабле возьмём всё необходимое.
   Несколько моряков и трое янычар пошли с ними, ничего не понимая. Не доходя до фрегата сотню футов, Самург вновь услышал мысли Нифледа:
   - Сэми, через полчаса дельфины доставят Омер-бея к берегу. Готовьтесь.
   Посылая мысленный ответ, де Бугрене неожиданно высказал их и вслух:
   - Да-да, я понял.
   Зато не понял французского языка начальник охраны и спросил:
   - Что вы сказали господин?
   - Ах да Касим, я забыл сказать. Твой повелитель спасён и одеяла для него, - быстро отозвался Самург.
   Это вызвало бурную реакцию воина, ослабленного потерей крови. Он вознёс обе руки к небу и воскликнул:
   - О Всемогущий и Всемилостивейший! Ты услышал мои мольбы!
   Удивлённым янычарам строго сказал:
   - Аллах услышал наши молитвы, и повелитель будет жить.
   Ещё больше удивлённые янычары, промолчали. Их мозгу было недоступно понять, как Касим это узнал.
   - А и сам барон, откуда может знать? – думали они.
   На медном фрегате забегали, исполняя команды вице-адмирала. Вскоре задымила труба, обогревая каюту Самурга. С носилками и одеялами поспешили на берег телохранители санджак-бея. О том, что правитель Стамбула спасён, горожане и моряки узнали по поведению турок. Даже от Асии слышались радостные нашёптывания молитв. Кто-то воскликнул:
   - Дельфины плывут назад!
   Обернувшись к де Бугрене, Асия сказала:
   - Всевышний Господь бережёт вас. Видимо потому, что не сопротивляетесь судьбе. А ещё древние мудрецы говорили: «Принимающего, судьба ведёт. Сопротивляющегося, тащит».
   - А вы умны, халимэ, - уважительно отозвался Самург.
   Затем добавил:
   - И мне знакомы мудрые слова: «Заговори, чтобы я тебя увидел».
   Так как он замолчал, Асия спросила:
   - И что же они значат?
   Снизив речь почти до шёпота, де Бугрене сказал:
   - Интонация голоса даёт больше информации о человеке, чем его вид и сами слова.
   Они замолчали, наблюдая за приближающимися дельфинами. Самург вновь услышал мысли человека-дельфина:
   - Сэми, соберите все водоросли, которые притащат дельфины. Промойте в пресной воде, отожмите и сок с добавкой рома, на одну четверть, будете давать ему…
   - Не толкай на грех. Омер Авджи мусульманин и не употребляет спиртного.
   Человек-дельфин задумался. Только через полторы минуты Самург услышал его:
   - Жаль. Спиртное для человека нечем заменить. Увеличите дозу сока. Два сетье сегодня, четыре завтра и шесть на третий день. Дальше всё зависит от самочувствия. Если будет хорошо, то можете давать всё, что посчитают возможным ваши лекари.
   Дельфины подходили всё ближе. Как только они оказались от берега в трёх кабельтовых, медленно всплыла огромная касатка. На её спине стоял морской царь. Когда он взмахнул трезубцем, к берегу понеслись три десятка дельфинов. Самург приказал морякам:
   - Соберите все водоросли, которые они сбросят на песок.
   Едва исполнили приказ, как к людям медленно подплыли носилки, удерживаемые афалинами. Янычары с Касимом стояли в воде и быстро подхватили их, благодарно, взглянув на морских шалунов. Обмен взглядами буквально потряс их души. Им показалось, будто дельфины сказали:
   - Мы любим всё человечество.
   Каждый из них подумал:
   - О Всемогущий, неужели они мыслят как мы?
   Подняв носилки из воды, турки вышли на берег. Подбежавший Самург и Асия, схватили за разные руки Омера Авджи. Тут же отдёрнули их и де Бугрене жестом показал, что нужно закрыть тело. Моряки набросили три одеяла, и пошли рядом. Они в любой момент были готовы помочь телохранителям.
    Никто не понял, какую цель преследовали Самург и старшая жена, хватая за руки правителя Стамбула. А они хотели только лишь прощупать пульс. Но этого не потребовалось. Руки оказались не то, что тёплыми, а даже горячими. У обоих мелькнула одна и та же мысль:
   - У него жар!
   Тут же Самург услышал:
   - Нет Сэми, у Омер-бея нормальная температура. Это его наши лекари разогрели. Я буду в заливе, ты не забывай.
    Де Бугрене отозвался:
   - Я понял тебя. Спасибо.
   Тут же сказал:
   - Не бойтесь халимэ. У него не жар.
   Видел бы он, с каким восхищением взглянула на него турчанка. Но паранджа скрывала её лицо.
   В каюте остались только Самург и телохранители. По его команде они сняли с санджак-бея мокрую одежду и уложили в постель. Каждый из них вздрагивал от прикосновения к повелителю. Их тоже пугала повышенная температура тела. Но они молчали. Де Бугрене спросил:
   - Касим, кому доверишь выжать сок водорослей?
   - Я сам, - ответил преданный слуга.
   - Как он ещё на ногах держится? – подумал Самург, а вслух сказал:
   - Промой их в пресной воде, а затем просуши в чистой простыне и с коком, на камбузе, выжми сок.
   Самург достал из шкафа несколько белых простыней и передал начальнику охраны. Взяв их, он сразу же вышел из каюты. Вернулся через полчаса с кружкой сока. Передав её Самургу, спросил:
   - Что дальше?
   - А теперь ножом, осторожно, раздвинь ему зубы.
   Когда Касим выполнил команду, де Бугрене влил две ложки сока водорослей в рот Омера Авджи. Через десять минут повторил эту процедуру. Ещё через десять, Самург взял за руку санджак-бея и услышал ровный пульс. Поняв, что кризис миновал, сказал:
   - Дай отдохнуть янычарам и поспи сам. Выпей вот сока. Не в силах сопротивляться навалившейся усталости, Касим приказал янычарам уйти на отдых в свою каюту. Сам выпил кружку сока и вскоре уснул. Вице-адмирал закрыл каюту на засов, сел в кресло и тоже уснул.
   Два часа пролетели быстро. Когда он проснулся, то сразу глянул на часы. Почувствовав посторонний взгляд, повернулся к правителю Стамбула. Тот лежал с открытыми глазами и улыбался. Самург поднялся и подошёл к нему. Посмотрев друг на друга, они с минуту помолчали. Первым нарушил тишину санджак-бей. Довольно твёрдым голосом сказал:
   - Последнее, что я помню, мне обожгло спину. Я снёс голову Ахлати-аге и мы упали. Что происходило дальше?
   Тоже улыбнувшись, де Бугрене ответил:
   - Практически ты умирал, и только божественное вмешательство помогло. Посуди сам. За семь минут до подхода к заливу исчез пульс. Я почувствовал прибытие морского царя. На повозке мы увезли тебя к нему. Часа полтора его лекари возились над раной, а затем дельфины возвратили тебя.
   Омер Авджи ещё раз улыбнулся и сказал:
   - Хорошо поработали лекари. Я не чувствую боли. Спасибо и тебе, дорогой друг. Где жена? Пригласи её.
   Взяв кружку с соком водорослей, Самург сказал:
   - Сначала выпей хотя бы половину. Ты потерял много крови, а эта жидкость поможет её быстро восстановить.
   Правитель Стамбула беспрекословно выполнил просьбу вице-адмирала. Когда де Бугрене открыл дверь, в свете фонарей стояла Асия. Сделав призывный жест, он промолвил:
   - Прошу вас, халимэ. Муж ждёт.
   Турчанка метнулась к нему и буквально влетела в каюту. Увидев улыбающегося повелителя, тихо подошла к нему, встала на колени и глухо зарыдала, ласково поглаживая его лицо и грудь. Самург прикрыл за собой дверь.
* * *
   Здоровье санджак-бея быстро шло на поправку. Вскоре прибыл его фрегат и он перешёл на него. Уже две недели де Бугрене изнывал от безделья. Посетив де Марки, пообещал ему выкупить дом, где погиб Мехмед и подарить ему. Своё обещание выполнил быстро, так как в город прибыл хозяин особняка. Он сразу же согласился продать свой дом. Условия для него оказались наивыгоднейшие. Дизольер успел составить завещание в пользу барона – Гордона де Бугрене, а Самург передал всё богатство главного боцмана, преданному де Марки. За три встречи между ними, молодой дворянин так и не воспарил духом. Разрушилась его мечта о жизни, полной приключениями, рядом с легендарным вице-адмиралом.
   Ещё через неделю санджак-бей попросил знаменитого француза прибыть на фрегат. Встреча прошла по наивысшему разряду. Турки встречали не просто вице-адмирала, а и тестя морского царя. Уже перед окончанием встречи, Омер Авджи сказал:
   - Прости друг, но нам пора на родину. Тебе и морскому царю я обязан жизнью. Ничем не могу вам отплатить, но всегда ты у меня будешь почётным гостем. Прощай. Один Аллах ведает, встретимся ли мы ещё. Ивард и Мигель хотят перейти к тебе. Не возражаешь?
   Де Бугрене ответил не задумываясь:
   - Конечно, нет. Такие моряки всегда нужны.
   Только шлюпка вице-адмирала отчалила от борта турецкого парусника, стоящего на рейде, как зазвучали команды по подъёму якорей и подготовке к отдаче рифов.
   Что-то не отпускало Самурга с Байонны. Какая-то тяжесть висела на его плечах и он не мог понять, откуда она. Моряки с жалостью смотрели на него, но ничем не могли помочь. Сидя ночью, на ступеньках ведущих к полуюту, де Бугрене посмотрел на звёзды и с тоской подумал:
   - Господи, вразуми меня. Застыл я в своих намерениях. Потерял друга и не знаю как мне дальше жить.
   Внезапно в его мозг ворвался вопрос, но явно не от Нифледа:
   - А ты уверен, что потерял его? Вспомни слова имама.
   Также неожиданно, вмешательство извне исчезло. Перед взором Самурга будто высветились слова Пророка Мухаммеда, переданные ему имамом:
   - «Пусть Гордон де Бугрене не теряет голову от вести, что его друг погиб. Пусть слушает голос своего сердца».
   - Ну, чтобы прямо не сказать, что мне делать, - со смертельной тоской подумал Самург.
   Свои хаотичные мысли он вновь откинул, а оставил одну, сосредоточенную на себе. Просидев, не шелохнувшись около получаса, прикрыл глаза на пару минут, а когда открыл, то выдавил со стоном:
   - Сохрани меня Господи. Ведь голос сердца толкает на кощунственную мысль. О Боже! Как мне быть!?
   Никто не давал ответа на вопрос.
   - На Нифледа можно положиться только по делам в океане. Преданный де Марки стал калекой. Дюамолю такие мысли не доверишь. О, Боже-Боже! – опять с тоской подумал де Бугрене.
   Потом решил:
   - Надо встретиться с имамом Байонны.
   С этой мыслью он и уснул в своей каюте. Собравшись, с раннего утра отбыл к причалу. Там уже ждала нанятая им карета. При подходе к мечети, его пробила дрожь. Какая-то сила, неведомая ему, стала нашёптывать:
   - Вернись. Вернись на корабль и уходи в Бордо.
   Решительно отбросив её, де Бугрене твёрдо подумал:
   - Нет! Не выйдет! Кто это ещё? Я обязательно должен определиться.
   На входе в мечеть он снял обувь. Однако его встретили недружелюбно. Около двадцати мужчин хмуро и с неприязнью посмотрели на него. Один из них подошёл к вице-адмиралу и сказал:
   - Христианину нечего делать в мечети.
   Самург рассеянным взглядом провёл по лицам и ответил:
   - Мне обязательно нужно повидать Заро Аго.
   Мужчина тихо ответил:
   - Имам умирает и никого не может принять.
   - Я должен увидеть его, - упрямо и твёрдо произнёс де Бугрене. Если бы не легендарная личность вице-адмирала, могла возникнуть потасовка.
   Видя его решимость, турок жестом пригласил следовать за собой. Они вошли в небольшую комнату, где горели свечи. На полу, на нескольких коврах, лежал имам. Под его головой находилась подушка. Он открыл глаза и поманил пальцами Самурга. Тот подошёл ближе. Но Заро Аго опять поманил. Тогда де Бугрене встал на колени и приблизил ухо к лицу старика. Имам прошептал:
   - Вмешательство сил Тьмы заставило Балтаджи Мехмеда лечь в могилу. Я чувствую какие-то твои сомнения. Разрешить их можешь только ты сам. Чтобы перебороть их, воспользуйся древним девизом японских самураев: «Делай что должен - и будь что будет». Ступай.
   Поцеловав руку имама, Самург встал с колен. В его глазах стояли слёзы. Потрясённые мусульмане, поклонились ему. Заро Аго уже двое суток ни с кем не говорил. Произошло чудо.
   Выйдя из мечети, де Бугрене сел в карету и приказал следовать в порт. Теперь его грудь не сжимала тоска сомнений. Мысли стремительной рекой следовали по одному руслу:
   - Я хорошо помню рассказ графа Фрэнка де Гобэртана. Он его слышал из уст самого Ле Клерка – прокурора Людовика Великого. Итак, он говорил, что умершую тётку положили в общую гробницу. Вор проник в неё и попытался снять с пальца перстень. От боли тётка пришла в себя и закричала.
   Самург усмехнулся, подумав:
   - Представляю, что стало с вором. Говорят, тётка жила ещё около десяти лет.
   Вице-адмирал стал вспоминать рассказы отца о летаргическом сне. Но, почему- то первым пришёл на ум великий французский мыслитель Мишель Монтень, живший в шестнадцатом веке. Он советовал: «Лишим смерть её загадочности, пристроимся к ней, размышляя о ней чаще, нежели о чём-либо другом».
   - Уж мне то приходится о ней размышлять, - хмыкнув, подумал Самург.
   Вернув мысли в нужное русло, де Бугрене опять приступил к рассуждениям:
   - Итак, этот сон отец ещё называл – истерическим. Непонятно всё-таки, почему?
   Все жизненные процессы в теле прекращаются. Нет выделения кала и мочи. В тяжёлых случаях исчезает пульс, рефлексы отсутствуют.
   Вспомнив рассказ медика, осматривавшего труп главного боцмана, Самург подумал:
   - А ведь подходит. Де Марки говорит, что он, скорее всего и дыню не попробовал.
   Не удержавшись, воскликнул:
   - Но, ведь три месяца прошло!
   Кучер повернулся к нему и спросил:
   - Чего?
   Махнув рукой, де Бугрене приказал:
   - Езжай, езжай.
   Сам продолжил вспоминать:
   - Кажется, первым об этом сне заговорил Сиденгам.
   Прекратив размышления, Самург отрешился от всяких мыслей. Пытающиеся прорваться сомнения, отлетали как от щита, называемого решимостью. А она нарастала. Он подумал:
   - До конца дней буду мучаться, что не откопал могилы и не убедился в их смерти лично сам.
   Как только решение было принято, в голове Самурга всплыла ещё одна мысль. Он вспомнил где-то прочитанный закон Великого монгольского завоевателя Чингисхана: «Если ты боишься, то не делай. А если делаешь, то уже ничего не бойся».
   - Заворачивай карету к де Марки! – выкрикнул Самург.
    С недоумением взглянув на него, кучер завернул двух лошадей. Въехав во двор особняка, де Бугрене прямиком направился к кузнице. Вскоре в ней задымила печь, и заработал горн.
   Узнав о приезде вице-адмирала, де Марки, в кровь, стирая культю, на костылях пошёл к Самургу. Обезображенное лицо и отрезанная по колено нога, изменили его до неузнаваемости. Усевшись около входа, он наблюдал за бароном. Трудно было понять, что хочет сделать Легенда Атлантики, с большим листом железа. Бросив его на раскалённый уголь и подкачав горн, де Бугрене подошёл к покалеченному дворянину. Положив руку на плечо, проникновенно сказал:
   - Сынок, прекращай хандрить, прими судьбу такой, какой она пришла к тебе. Ты ещё можешь найти себя, например, в творчестве.
   Несчастный поднялся, и с трудом передвигаясь, пошагал назад. Забегая во времени на три десятка лет вперёд, мы можем сказать, что убеждённость Самурга сыграла свою роль. Де Марки стал известным философом и писателем, к которому уважительно относился Жан Жак Руссо.
   С особняка, де Бугрене выехал ночью, увозя с собой что-то плоское, завёрнутое в тряпку. В следующую ночь он подготовил кирку и нашёл черенок для мощной лопаты, выкованной им самим и закалённой.
   Третья ночь выдалась настолько тёмной, что с трудом можно увидеть человека за четыре шага. Но это не остановило Самурга. Вся дорога, весь путь до мусульманских кладбищ, им и лошадью не раз исследовались. Доехав до опушки леса, он привязал лошадь к дереву, достал из повозки сено и бросил ей.
   Страх отступил ещё три дня назад, но от волнения всё тело подрагивало. Ведь он шёл на страшный грех осквернения могилы, и последствия могли быть самыми разными. Почти на ощупь, найдя могилу Эфрус, стал копать. Ему повезло. Земля оказалась мягкой и сухой. Горка земли росла быстро. Вскоре он дошёл до тверди.
   - Прямая выемка грунта закончилась, но где же выдолбленная ниша? – подумал он.
    Самург пошарил рукой по краю могилы, нашёл фонарь и опустил его вниз. Когда зажёг, то сердце чуть не выпорхнуло из груди от страха. Стенка, замуровавшая труп, слегка разрушилась и в ней виднелась обезображенная гниением голова. Вокруг шеи обвилась огромная кладбищенская змея, готовая в любую секунду совершить смертельный бросок. Сразу же он почувствовал одуряющий трупный запах. Медленно отодвинувшись от ниши, вице-адмирал загасил фонарь, и пулей выскочил из могилы. Возвращалась земля назад, намного быстрее. Водрузив на прежнее место надмогильный столб, де Бугрене поспешил к повозке.
   Лошадь мирно жевала сено. Ночную тишину ничто не нарушало. Только вдали сверкали молнии.
   - Надо спешить. Вдруг польёт, - подумал Самург.
   Взяв кирку, лопату и фонарь, пошёл к мужскому кладбищу. Оно находилось за холмом, в нескольких сотнях шагов от женских захоронений. Все тропинки Самург знал наизусть. На этом кладбище редко появлялась новая могила и немногочисленные каменные столбы сильно покосились от времени. Заветы Пророка Мухаммеда соблюдались. Он говорил, что со временем могила правоверного должна сравняться с землёй. Уже подходя к кладбищу, де Бугрене вспомнил слова имама, сказанные им в первый день приезда в Байонну, в присутствии санджак-бея:
   - «Мы исполнили свой долг перед покойником. Омыли тело, обернули его в саван, прочли молитву и предали тело земле».
   - Исполню и я свой долг, а там будь, что будет, - решительно буркнул Самург. Положив инструменты, перекрестился, обхватил каменный столб и стал расшатывать. Поддался он легко. Отложив его в сторону, де Бугрене взял лопату и заработал ею со всей мощью, на которую был способен. Бугорок земли около могилы быстро вырастал.
   Внезапно, сильно сверкнула молния, освещая всё вокруг, и громыхнул гром.
   - Владыка, не суди строго, дай возможность закончить начатое дело, - пробормотал Самург, не прекращая работать лопатой.
   Сухой грунт, вперемешку с плоскими камнями, аккуратно ложился по бокам могилы. Почувствовав нетронутую глину, он достал фонарь и зажёг его. Осмотревшись, обнаружил каменную кладку. Нож с трудом отрывал камень от камня. От волнения подрагивали руки, и сердце стучало как при быстром беге. Луч света скользнул в нишу и отважный вице-адмирал вскрикнул:
   - О Господи!
   Он с ужасом смотрел на то, что предстало перед его глазами. Мысли путались, не давая возможности принять какое-то решение.
   - Попробуй, лиши её загадочности, - подумал Самург о смерти.
   Закутанный в простую белую материю, в нише находился старик. Ещё больше разобрав стенку, де Бугрене осветил труп. Внимательно осмотрев его, разволновался так сильно, что свет запрыгал по могиле. Боясь разбить светильник, вице-адмирал прижался к стене. Прохлада уняла дрожь, и он вновь поднёс фонарь к трупу. Зрительная информация лихорадочно перерабатывалась мозгом:
   - Запаха то нет. Да это и не старик. Худой, обросший человек.
   Комок подкатил к горлу, и на глаза Самурга накатились слёзы. Подняв их к небу, время от времени освещавшемуся всполохами молний, он со стоном выдавил из себя:
   - Друже ты мой! Брат мой сердечный! Неужели ты жив!?
   В лице сильно исхудавшего мужчины, просматривались черты Балтаджи Мехмеда.
   - Если шрамы на месте, то это он, - поднося нож к савану, подумал Самург.
   Острое лезвие легко вспарывало материю. Когда тело освободилось от оков, то медленно распрямилось.
   - Никаких признаков гниения и шрамы на месте. Только холодное, - мелькнули ликующие мысли. – А пульс, пульс!? – скользнул пугающий вопрос. Его не было. Новые аргументы и факты закружились в голове:
   - Это ещё ни о чём не говорит. При глубоком летаргическом сне кожа бледная и холодная, как у трупа. Надо спешить.
   С края могилы Самург достал лёгкую одежду для друга и верёвку, подготовленные заранее. Одев её на тело, обкрутил верёвку вокруг груди Дизольера. Узел завязал со стороны спины и прислонил тело к стене. Выбросив из могилы свободный конец верёвки, загасил фонарь. В нём уже не было необходимости. Беспрерывно сверкали молнии, и громыхал гром. Выложив лопату и фонарь на край могилы, де Бугрене легко выпрыгнул сам. Взявшись за верёвку, стал осторожно поднимать тело. Сразу же тоскливо сжалось сердце, и мелькнула мысль:
   - Боже, до чего же он лёгок.
   Вытащив тело, положил его в стороне от могилы. Вот-вот должен был хлынуть дождь и Самург спешил. Лопата в его руках мелькала как шпага. Могила быстро заполнялась землёй. Вскоре стал на своё место каменный надмогильный столб. Только днём де Бугрене узнает, что как раз в это время скончался Заро Аго. Сейчас же; он осмотрел землю около могилы, подобрал фонарь, лопату, верёвку, так и не понадобившуюся кирку, положил тело Дизольера на правое плечо и пошагал к повозке. Несмотря на то, что бросал грунт более четырёх часов, усталости не чувствовал.
   Едва подъехал к причалу, как заморосил дождь. Освободив лошадь от постромок, он отпустил её. Вытащив с повозки лопату и кирку, забросил их далеко от берега. Когда перенёс Мехмеда в шлюпку, дождь полил как из ведра. Вставив вёсла в уключины и сделав несколько гребков, внезапно услышал:
   - Герой. Уже ночами по кладбищам лазишь. Мехмеда откопал?
   Самург удивлённо воскликнул:
   - Нифлед! Откуда ты?
   - Что за вопрос Сэми. Оттуда. Время от времени я прослушивал твои мысли, ты уж извини. Беспокоить не хотел до сего момента. Я не ошибся, это главный боцман?
   Тяжело вздохнув, Самург ответил:
   - Он более трёх месяцев пролежал в могиле. Хорошо земля сухая, да ещё и с камнями. Почему-то его не тронула кладбищенская змея. Плохо, что я не знаю, выживет ли он.
   Человек-дельфин взял друга за руку и тихо сказал:
   - Сэми, отдай его нам. Через сутки, утром, вы подберёте его в заливе.
   Де Бугрене возмущённо ответил:
   - Да ты что! Утопить его хочешь!? Смотри, какой ливень пошёл. Всюду вода, да ещё и заштормит.
   Луи де Гобэртан спокойно промолвил:
   - Не заштормит, а дождь через час прекратится. Видимо небеса, его специально для тебя устроили. Следы заметают. Подумай Сэми, ведь только мы сможем вернуть его к жизни.
   На мгновение, замолчав, подбирая другие доводы, человек-дельфин продолжил:
   - Да и что ты своей охране скажешь? Ребята, я вот труп главного боцмана из могилы откопал. Они ведь у тебя как цепные псы и мимо них даже ты не проскользнёшь.
   Доводы были неотразимы, и Самург сдался:
   - Хорошо. Через сутки, утром.
   На тихие поскрипывания человека-дельфина подплыло более десятка крупных афалин. Вместе с Нифледом, де Бугрене выложил Дизольера на спины двух дельфинов. Сразу же Луи де Гобэртан набросил на него кожаную накидку, прикрывшую Мехмеда от дождя. Такое внимание окончательно успокоило Самурга и он поплыл к стоящему на рейде медному фрегату.
   Охрана действительно не дремала. Не доплыв до парусника полкабельтова, услышал:
   - Кто на подходе!?
   Усмехнувшись, подумал:
   - Молодцы. Увидеть на таком расстоянии даже при всполохах молний сложно.
   Тут же выкрикнул пароль:
   - Нос по ветру держите!
   На паруснике вскрикнули:
   - Вице-адмирал! Буди вахтенного!
   У трапа его встречали не только вахтенный офицер, но даже старший помощник. Леон Дюамоль не находил себе места от неопределённости. Ступив на палубу и увидев его, Самург сказал:
   - Не спится? Я пойду отдыхать, а ты с рассветом пошли собирать команду. В следующую ночь снимемся с якорей.
   Уставший вице-адмирал, к удивлению команды, проспал почти до полудня. Как только открылась дверь его каюты, старший помощник отрапортовал:
   - Вся команда в сборе, мсье вице-адмирал!
   - После твоего выкрика я окончательно проснулся, - пошутил Самург.
    Затем приказал:
   - Раз всё готово, веди «Нифлед» к выходу из залива. Держи не более двенадцати узлов.
   Хотя и странной была скорость, но Дюамоль не стал выяснять причину. Он чувствовал, что грядёт что-то необычное и Гордон де Бугрене вынашивает в себе какое-то решение. В таких случаях вмешиваться в его размышления не следовало.
* * *
   Ещё никогда лучшие лекари Атлантики не сталкивались с таким феноменом. Почти все признаки смерти присутствуют, но человек жив. Они быстро определили, очень и очень медленно, но кровь двигалась по сосудам. Сердце давало толчки, один раз в несколько минут. А вот импульсов мозга никто не улавливал. Тело не разогревалось, несмотря на все их старания. Наконец, главнейший лекарь из старых афалин, доложил:
   - Ваше Величество, мы бессильны перед лицом феномена частичной смерти. Это не глубокий сон, в нашем понимании.
   - Всё чаще по человечески величают, - подумал Луи де Гобэртан. Тоскливые мысли человека-дельфина понеслись к небесам и по просторам океана. Ему сообщили, что фрегат Самурга вышел с порта. Отплыв от тела Мехмеда – Дизольера на две мили, Нифлед оттолкнул весь хаос мыслей, прыгающих в голове и сосредоточился на одной. Он впервые в своей жизни обратился к Богу в виде молитвы:
   - Владыка, Ты сущий во всём. Вразуми меня. По наущению Дьявола я явился сюда или, всё же, то был Твой знак. Я всей своей бессмертной душой поверил в Твоё существование и до самого смертного часа буду Твоим слугой. Никогда не приступлю волю Твою, если мне будет даровано счастье, познать её. Прошу только одной милости. Не дай мне ошибиться в трудных решениях, вразуми меня. Сейчас моя воля может оказаться смертельной как для Мехмеда, так и для Самурга.
   Человек-дельфин застыл в ожидании. Его мозг как бы раскрылся перед всем величием Бесконечности, понятной и ведомой только единому Богу. Занятия медитацией давали свои результаты. Если раньше он не мог и десяти секунд продержаться без того, чтобы какая-либо шальная мысль проскользнула в мозг, то сейчас безмолвие могло длиться до получаса. Ему не пришлось долго ждать. Ещё не минуло и десяти минут, как в его мозгу послышались чёткие мысли существа Высшего Разума. Он определил это мгновенно. На него повеяло безграничной любовью и нежностью, ранее неведомой ему:
   - Я буду смотреть за тобой. Не торопи события, умей ждать. Они будут приходить своим чередом. Не пугайся и не удивляйся им. С Мехмедом вы поступили правильно. Его тело окутано положительной энергетикой ваших мыслей и через три часа после передачи Самургу он откроет глаза.
   Мысли ушли, и Нифлед вновь ощутил океан. Но теперь пришло и очень острое чувство ответственности за все события в нём. Пришла ранее неведомая ему решимость, влиять на всё происходящее в океане. Вновь подплыв к телу главного боцмана, он приказал:
   - Продолжайте импульсный разогрев тела. На паруснике он оживёт и вы все это почувствуете.
   Приказ Вожака, выданный мысленно, а также повторённый в виде кваканья и пощёлкивания, услышал весь эскорт. Ни один из дельфинов не усомнился в правдивости сказанного. Что среди людей было бы невозможно. Человек-дельфин подумал:
   - Велико наше отличие от людей. Ведь большинство из них не верит даже в воскресение Иисуса Христа. Хотя удосужиться подсчитать доказательства наличия этого чуда, дать фактам оценку, им видимо лень. А ведь даже я в Римской исторической литературе насчитал более сотни убедительнейших доказательств, свидетельствующих о том, что воскресение Христа действительно имело место.
   
   Когда разведчики доложили о скорости медного фрегата, Луи де Гобэртан определил место встречи с ним, после восхода солнца.
   Стоя у бушприта, Гордон де Бугрене в подзорную трубу осматривал горизонт. Солнце ещё не взошло, но темень растворилась. По мере прояснения небосвода, волнение Самурга нарастало.
   - Вот и краешек солнца показался, а ни одного дельфина на траверзе, - подумал де Бугрене.
   И тут же раздался долгожданный выкрик марсового:
   - Прямо по курсу стадо дельфинов!
   Лишь через шесть минут увидел их и Самург. Он продолжал ждать. Наконец марсовой вновь подал голос:
   - Человек за бортом! Дельфины держат на плаву человека!
   Все, кто его услышал, переместились к бушприту. Старшему помощнику, стоящему рядом с ним, Самург приказал:
   - Взять рифы на грот и бизани.
   Леон Дюамоль повторил в рупор:
   - Маневровым на мачты! Взять рифы на грот и бизани!
   Эту же команду повторил боцман. Когда до человека осталось чуть более кабельтова, вице-адмирал отдал новую команду:
   - Взять рифы на фок. Готовить шлюпку на воду.
   Её вновь повторили и вскоре парусник лёг в дрейф, в полу кабельтове от человека. Его уже можно было рассмотреть и без подзорной трубы.
   Самург взял в шлюпку только молодых матросов, не знакомых с главным боцманом. Они от изумления открыли рты, когда четыре афалины подняли бородатого старика к борту. Подхватив тело, матросы вместе с вице-адмиралом переложили его на заранее подготовленное одеяло. Уже при подходе к борту фрегата, де Бугрене услышал мысли человека-дельфина:
   - Сэми, не торопи события. Он придёт в себя часа через три. У тебя на корабле кобылица с жеребёнком, так ты дня два пои Мехмеда только айраном.
   Самург даже вспотел от волнения. На его глазах свершалось чудо неподвластное разуму. Он уже собирался что-нибудь ответить, как вновь услышал:
   - Ничего не нужно отвечать. Когда он придёт в себя, не торопи его. Мы будем ждать.
   Мысли ушли и стали исчезать дельфины. Почти все матросы и офицеры собрались на нижней палубе. Не давая рассмотреть, поднятого на борт бородатого мужчину, вице-адмирал приказал:
   - Унесите его в мою каюту.
   Такой приказ не вызвал удивления. Их хозяин являлся не только главным лицом на корабле, но и единственным лекарем. Тело старика, как полагали, унесли в капитанскую каюту. Выпроводив всех, де Бугрене снял мокрую одежду с друга, вытер его полотенцем и уложил в кровать. Томительно тянулись минуты. Казалось, время едва ползёт. Самург уже не сомневался в правоте человека-дельфина. Его всё больше поражала способность морского царя предугадывать будущее. Хотя, ничего сверхъестественного в этом не было. Нифлед не упускал даже ничтожнейших факторов, способных повлиять на будущие события. Тщательный анализ таких фактов и давал ему возможность предугадывать будущее. Попыхивая трубкой, вице-адмирал ждал, сидя в удобном кресле.
   Незаметно к нему подступили тёплые умиротворённые волны, и он уснул. Проснувшись и взглянув в окно, вздрогнул. Три часа давно прошли. Резко повернувшись к кровати, на которой лежал Дизольер, Самург чуть не вскрикнул от радости. В полусогнутом положении, слегка улыбаясь, на него смотрел главный боцман. Вспомнив о предупреждении Нифледа, де Бугрене сказал:
   - Не торопись. Полежишь немного, а потом я кислого молока принесу.
   Самург замолчал и, взяв холодную руку Дизольера, внимательно посмотрел в его глаза. Мехмед тоже впился взглядом в лицо друга. Они впервые осознали, насколько дороги друг – другу. Де Бугрене почувствовал какие-то изменения в Балтаджи Мехмеде и подумал:
   - Ещё бы, пролежи три месяца в могиле. Хоть бы ещё умом не тронулся.
   Ощутив, как рука понемногу теплеет, сказал:
   - Если хорошо меня слышишь и понимаешь, дважды закрой и открой глаза.
   Когда Дизольер выполнил его просьбу, де Бугрене продолжил:
   - Тогда я расскажу тебе, что происходило в миру, пока ты отсыпался в могиле. Тьфу ты, прости Господи! Даже говорить об этом страшновато.
   И Самург изложил все события, о которых читателю известно. Видно было, с каким интересом слушает его Мехмед. Только один раз у де Бугрене мелькнула мысль:
   - До чего же он спокоен. Боже, видимо, в нём всё-таки произошли изменения.
   Заканчивая рассказ, сказал:
   - Жаль, что три месяца вычеркнуты из твоей жизни.
   В ответ неожиданно услышал шёпот:
   - Ошибаешься.
   Вздрогнув, Самург всмотрелся в Мехмеда. Главный боцман повторил:
   - Да-да, ошибаешься. Завтра расскажу, а сейчас принеси молоко и дай поспать.
   Из-за его разросшейся щетины шевеление губ не определялось и казалось, будто шёпот исходит из ниоткуда. Поняв, что мускулы лица ещё только начинают оживать, де Бугрене поднялся с кресла и, подойдя к двери, открыл её. Около каюты стоял Леон Дюамоль, Ивард, Мигель, боцман, несколько помощников и матросов. С удивлением, посмотрев на них, де Бугрене сказал:
   - Любопытство разбирает. Ну да, он пришёл в себя. Сильно слаб, и пока говорить не может. Принесите ему кислого молока.
   Один из матросов бросился исполнять приказ. Немного помолчав, де Бугрене промолвил:
   - Ход держите прежним и не шумите.
   Все молчали. Через две минуты матрос возвратился. Взяв у него кувшин с айраном, Самург возвратился в свою каюту и прошёл в спальную комнату. Попытка удержать кувшин самостоятельно Дизольеру не удалась, и он пил молоко кобылицы из кружки поднесённой другом. От предпринимаемых усилий и попавшего в желудок молока, у него закружилась голова. Откинувшись на подушки, Балтаджи Мехмед закрыл глаза. Де Бугрене сказал:
   - Ты отдохни, а я выйду поблагодарить морского царя за твоё спасение. Около бортов выпрыгивали дельфины. Чувствуя, что за ним наблюдают офицеры и матросы, Самург приподнял правую руку, сжал её в кулак и погрозил. Любопытные взгляды исчезли. Когда он остановился около левого борта нижней палубы, из воды вылетел человек-дельфин и запрыгнул к нему. Де Бугрене радостно сообщил:
   - Он чувствует себя прекрасно, и сейчас уснул. Мы благодарим тебя за спасение…
   Не давая другу закончить свою мысль, Луи де Гобэртан сказал:
   - Сэми, за это тебя и Господа надо благодарить. Наши заслуги мизерны.
   Пытавшемуся возразить Самургу, Нифлед прикрыл рот рукой и промолвил:
   - Ненужно Сэми.
   Немного помолчав, добавил:
   - Я ухожу в океан. Надо передать подарки для султана. Фрегат всегда будут встречать дельфины. Они вас по водным каналам связи будут передавать друг – другу. Дельфины, обладающие телепатическим мышлением, есть во всех океанах и в случае необходимости ты можешь приглашать их для беседы. Передавать мне новости. Их уведомят о тебе.
   С всё возрастающим удивлением посматривая на человека-дельфина, де Бугрене сказал:
   - Погоди-погоди, ты о чём? Причём здесь другие океаны? Ведь я возвращаюсь на остров.
   - Нет Сэми. Я так думаю. Раз Высший Разум, Бог, принял участие в судьбе Мехмеда, значит, он им нужен для каких-то серьёзных дел на Земле. И об этом тебе боцман, видимо, ещё скажет. Ведь ты не откажешь ему? Прощай.
   Недовольно скривившись, Самург ответил:
   - До скорого свидания дорогой друг. А прощаться не будем.
   - Пусть будет так, - весело отозвался Нифлед и, подпрыгнув, вылетел за борт. Де Бугрене около часа стоял на месте, наблюдая за резвящимися афалинами. Наконец, огорчённо вздохнув, поднялся на полуют. Оставим его на некоторое время и перенесёмся к санджак-бею.

Глава2. Новые испытания судьбы по пути в Калькутту


   Телесные раны правителя Стамбула быстро залечивались, но росли душевные. Старшая жена вновь впала в уныние, и её тоскливые взгляды всё более обжигали душу Омера Авджи.
   - Она уже укоротила себе жизнь на десяток лет. Если так дальше пойдёт, то и года не протянет, - огорчённо думал он.
   Внезапно за дверьми каюты послышались удивлённые возгласы и беготня матросов по палубе. Сразу же постучали. Желая выяснить причину шума, Омер Авджи открыл дверь и вышел. Низко поклонившись ему, начальник охраны доложил:
   - Повелитель, к фрегату приближаются несколько сот дельфинов и касаток. Возможно, с ними царь.
   Санджак-бей поднялся на ходовой мостик, взял подзорную трубу и всмотрелся в горизонт. Через несколько минут раздался крик марсового из «Вороньего гнезда»:
   - Бисмиллах! Справа по борту приближается морской царь на спине касатки!
   Переместив трубу вправо, правитель Стамбула тоже увидел царя. Сразу же отдал команду:
   - Лечь в дрейф!
   Капудан-ага крикнул в рупор:
   - Маневровым на мачты! Зарифить все паруса!
   Повторяя его команды, боцманы подгоняли матросов, бегущих по вантам. Человек-дельфин не спешил. Он стоял на спине «милого Жоржа», касатки длиной около сорока футов. Десятки дельфинов несли подарки султану. Увидев, что фрегат лёг в дрейф, а санджак-бей рассматривает его в подзорную трубу, человек- дельфин взмахнул трезубцем. Более сотни афалин устремились к паруснику.
   С левого и правого борта на палубу падали рыбьи пузыри наполненные золотыми монетами и драгоценными камнями. Когда последний дельфин отплыл от фрегата, все увидели новую волну благородных животных. Заходя со стороны кормы, они делились на два отряда. Одна цепочка афалин шла к левому борту, другая к правому. В этот раз марсовой их успел сосчитать. К каждой стороне приближалось по сто пятьдесят животных. Они что-то держали в зубах.
   Взлетев выше борта, первые два дельфина махнули головами и на палубу упали клинки. Одна за другой, звеня от ударов, в кучки летели сабли. Казалось, прекращая сопротивление, бросают своё оружие всадники. Санджак-бей приказал:
   - Принесите по клинку от каждого борта.
   Ножны сияли красотой арабских узоров и насечек. Вытащив клинок, принесённый от левого борта, Омер Авджи воскликнул:
   - Толледская сталь!
   Ещё громче он вскрикнул, рассмотрев клинок от правого борта:
   - О АЛЛАХ!!! Амузгинские клинки!
   Не выдержав, начальник охраны спросил:
   - Повелитель, в чём их ценность?
   С восхищением, осматривая лезвие, правитель Стамбула ответил:
   - Тёмный ты человек Касим. Один мастер может выковать в месяц не более трёх таких клинков. В Дагестане над ними работают целым селом. Амузгинская сабля была у Великого Завоевателя Чингисхана и его преемника Батыя.
   Тем временем, выстраивался новый отряд морских шалунов. Они опять разделились на две цепочки по сто пятьдесят особей в каждой. На палубу с двух сторон полетели кинжалы той же работы, что и клинки. Когда удалился последний дельфин, к фрегату поплыла касатка со стоящим на ней царём. Он отдал трезубец дельфинам, а они подбросили ему какие-то свёртки. Продолжая двигаться к паруснику, морской царь развернул свёртки, и даже без подзорной трубы стало видно, как в его руках засверкали ножны клинка и кинжала.
   Санджак-бей быстро сошёл на нижнюю палубу, к правому борту. Отослав всех подальше, с волнением ожидал прибытия морского царя. За полу кабельтов от фрегата касатка погрузилась в воду так, что человек-дельфин скрылся в ней по пояс. После чего она увеличила скорость и уже около парусника, выпрыгнула из воды. Тихо стукнувшись о борт, она буквально выложила царя на палубу. Слегка спружинив ногами и выпрямившись, Луи де Гобэртан сказал:
   - Я рад встрече с вами, высокочтимый Омер-бей. Примите подарок лично для солнцеликого султана. По-моему, это древнейший клинок из дамасской стали.
   Омер Авджи и сам имел дамасский клинок, но такую работу видел впервые. Красота холодного блеска стали, сочеталась с восхитительной инкрустацией рукояти и ножен драгоценными камнями и слоновой костью. Такой же отделки был передан кинжал. Правитель Стамбула поблагодарил за подарки и тут же услышал:
   - Высокочтимый Омер-бей не откажет мне в милости поговорить с женой? Разумеется в вашем присутствии.
   Опешив от неожиданной просьбы, санджак-бей с некоторым замешательством ответил:
   - Конечно. Да, вообще я не … Извините Ваше Величество, я ещё не поблагодарил вас за спасение моей жизни. Самург говорил, что у меня уже не прослушивался пульс, и я был обречён на земле.
   Заметив, что морской царь ждёт и других слов, добавил:
   - Я схожу за женой.
   Видимо, Асию больше мужа удивило желание морского Владыки. Она не могла скрыть своего волнения и поддерживающий её Омер Авджи чувствовал, как сильно она дрожит. При подходе к царю, старшая жена правителя Стамбула готова была упасть в обморок. Но тут раздался необычайно мягкий и нежный голос человека-дельфина:
   - Халимэ испугалась встречи со мной? Чем же я напугал вас? Позвольте поднести вам подарок?
   Не ожидая ответа, морской Владыка взмахнул рукой, выставив её за борт. Через несколько секунд из воды вылетел крупный дельфин и нежно вложил в руку царя необычайный коралловый букет цветов. Трудно, почти невозможно подобрать слова, для описания его строгой красоты. Только ныряльщики видели и знают, что коралловые рифы являются лучшими украшениями океанов. Их цветущими, сказочными садами.
   Необычность состояла в том, что не только цветы, но даже листья и стебли были белыми. Мягкие ткани с них давно смыли, а скелет высушили. Теперь кораллы походили на белый неглазурованный фарфор. Лёгким щелчком, ударив по цветку, человек-дельфин извлёк из него нежный звон. Улыбнувшись, произнёс:
   - Вашими пальчиками вы всегда сможете создавать ещё более мелодичные звуки.
   Несколько секунд помолчав, морской Владыка вновь потряс супружескую пару:
   - Ваша дочь очень любила кораллы, и этот цветок будет напоминать о ней.
   Готовую разрыдаться Асию остановил властный голос царя:
   - Но вы не должны замыкаться на своей беде. Вашу тоску я ощутил за десятки миль от фрегата. Разве мало горя даже у величайших правителей мира. У короля Людовика ХIV и Марии – Терезии из пяти детей выжил один ребёнок. У русского царя Петра и его жены Екатерины из двенадцати детей остались в живых только две дочери - Анна и Елизавета. Да что они, сам Пророк Мухаммед потерял почти всех своих детей ещё при жизни. У него с Кадиджой родились четыре дочери и сын. От наложницы Марии – Ибрагим, но умер он в пятнадцать месяцев.
   Голос царя звенел и дрожал. Казалось, он посылал духовные стрелы в самые отдалённые уголки души. Даже санджак-бей сжался и затрепетал. Между тем, слова морского Владыки уже долетали до янычар, сидящих в своих кубриках. Но в отличии от звезды гарема они не понимали французского языка.
   - Ведь вы наверняка знаете, какие сильные физические боли испытывал Пророк перед своей смертью в шестьдесят три года!
   Внезапно перейдя почти на шёпот, он укоризненно и проникновенно продолжил:
   - Как же вы, простые смертные, можете замыкаться на своём горе? Из страданий должны рождаться знания и мудрость. Ведь ваша дочь жива и её душа в райских садах Всевышнего испытывает боль от тоскливых мыслей матери. Отвергнете боль тоски и птичкой запоёт несравненная Эфрус. Вы должны помочь и мужу. Аллах оставил его жить, а значит, ему предстоят Великие дела на благо своего Великого народа.

Конец ознакомительного варианта книги.

Купить полную версию...
Главная | Работы | Читать | Об авторе | Контакты | Гостевая
© 2008 Войтин Н.В. Все права защищенны.
Hosted by uCoz